Первое апреля – праздник смеха, розыгрышей и весеннего настроения. В этом году многим украинцам не до шуток, да и весенняя погода остается за окном из-за коронавирусной самоизоляции. Из-за пандемии власти Одессы решили изменить и формат “Юморины” – ежегодный фестиваль смеха в этом году также уходит в онлайн. О том, какие настроения в столице юмора, как смех влияет на здоровье, и как интернет меняет общение между людьми, в интервью сайту "Сегодня" рассказал художественный руководитель театра Маски и президент международного фестиваля клоунов и мимов "Комедиада" Георгий Делиев.
– Давайте начнем с общего вопроса: какие в Одессе настроения в связи с новостями о коронавирусе?
– Я живу за городом с женой, ребенком и тещей, к нам иногда приезжает ее сестра с мужем и больше мы ни с кем не видимся. У меня было совещание в Доме Клоунов с Борисом Барским, Алексеем Агопьяном, мы решали, как нам дальше жить, справляться с текущими долгами, которые накопились. Прямых интервью в студии не было, общаемся с людьми только по интернету.
– Как в Одессе отнеслись к тому, что 1 апреля не получится собраться в городе на “Юморину”?
– По-разному. В Одессе, как и во всем мире, люди разные. Есть с “суицидальными” характерами, и они потихоньку впитывают всю эту негативную энергию, есть оптимисты, которые ищут везде позитивные моменты, а они всегда есть. Есть люди с чувством юмора, есть без него. Есть с тонким и толстым чувством юмора. Я не могу сказать, что Одесса сейчас сильно отличается от других городов.
Что касается "Юморины", мы будем проводить онлайн-юморину. С 27 марта я провожу онлайн-фестиваль Комедиада, выкладываю в онлайн фрагменты из прошлогодних выступлений, пока их немного. 1 апреля начну выкладывать на всех ресурсах все, что успеем. В любом случае, такого количества мы бы никогда не опубликовали, ведь мы заинтересованы в том, чтобы люди на нас смотрели живьем, и чтоб у нас были аншлаги. Но сейчас, поскольку у зрителей нет возможности приходить к нам в театр, мы идем к зрителям посредством интернета. В жизни всегда есть место празднику.
– Смотрел ваш скетч про лайфхаки о масках из бумаги и скрепок. Такие скетчи, мне кажется, очень разряжают обстановку на фоне массовой истерики. Ставилась изначально задача отвлечь людей?
– Конечно. Когда я делаю скетч, первая задача – просто рассмешить, ведь даже “смех без причины – признак дурачины” исполняет позитивную миссию – оздоравливает психику человека, соответственно и физическое здоровье. Второе – в каждом таком скетче, даже примитивном, всегда заложена философия. Если какой-то скетч имеет несколько смысловых планов – сюрреализм, театр абсурда, отстранение – то это вообще круто.
Что касается смешных роликов, они еще ценны тем, что улучшают иммунную систему организма. Человек, который смеется, который может отстраниться от массовой трагедии, драмы, уже приобретает огромное преимущество, это такой себе впрыск “иммуноглобулина”, защищающего от болезней. Как говорил Юрий Владимирович Никулин: “даже от маленькой шутки умирает, как минимум, один маленький микроб”. Это гениальный клоун, я его очень уважаю, лично знал его.
– Когда люди говорят о юморе, часто используют в связке прилагательные. Вы назвали толстый и тонкий юмор, как вы относитесь к классификации по географическому признаку – “одесский юмор”, “британский юмор”?
– Одесса – город, который за свою двухсотлетнюю историю пережил такое количество драм и трагедий, сколько переживали города с историей в тысячу лет. Это многонациональный город и один из центров еврейской культуры. Но нигде больше, ни в Жмеринке, ни во Львове, ни в другом центре еврейской культуры, еврейский юмор не привился так, как в Одессе. Тут он стал частью истории, органично прижился. Плюс здесь жили итальянцы, французы, тут торговали греки, турки, тут проживают свыше ста национальностей, и в этом, наверное, особенность одесского юмора.
Я обожаю английский юмор, он холодный, и, на первый взгляд, очень тупой. Это прямая линия, сокрушающая на своем пути самые элементарные представления о человечестве. Это самый сокрушительный, безжалостный юмор и мне он этим нравится. Мы воспитаны на какой-то “деликатности” – Гоголь шутил очень мягко. У англичан шутки буквально молотом бьют по голове, и выдержать такой удар невозможно.
Плюс в английском юморе бесконечно глубокая философия, очень правильное отношение к жизни. Англичане безжалостны к собственной важности. Это как весы: на одной чаше – их самомнение, чопорность, важность, на другой – юмор, который бьет по этой важности, разрушая ее как мыльный пузырь.
Итальянский юмор очень особенный – яркий, веселый. Французский юмор – легкомысленный, они очень легко все оценивают. Японский юмор – непостижим для меня, я не могу погрузиться в него, не могу так же наивно воспринимать жизнь, как японцы.
– Что влияет на юмор?
– Общественное мнение по любому поводу. Юмор не касается одной личности, он касается явлений и вещей, которые понятны большинству. Иначе юмор не будет узнаваемым.
Во времена глобализации и развития интернета общественное мнение становится очень важным и мы становимся похожи друг на друга. Это приводит к тому, что мы боимся иногда думать не так, как все, боимся высказать мнение, отличное от общественного. Это опасно. Конечно, тебя не расстреляют, как во времена Сталина/Гитлера, но люди боятся общественного порицания, если ты выступаешь против общественного вкуса, то становишься “врагом народа”, только в данном случае – всего земного шара.
Юмор позволяет разрушать общественные стереотипы, но так, что это остается “простительным”. Поэтому юмор сейчас очень важен.
Юмор стал очень интернационален. Большое влияние английского мышления на дизайн, архитектуру, театр, музыку, кино, телевидение. Американцы, выявляют наиболее яркие “жемчужинки” английской культуры и превращают в мировую массовую культуру с помощью кино, поп-музыки, мюзиклов и ток-шоу, а мы стараемся это повторять.
Сегодня исчез “национальный юмор”. В СССР был соцреализм – официальное течение в искусстве, которое поддерживалось властью, и был очень сильный андеграунд. Представители андеграунда попадали в психбольницы, тюрьмы, или уезжали за границу и добивались успеха, а сейчас культура глобальная и юмор тоже становится глобальным.
К примеру, популярный ныне стендап еще более 100 лет назад развивался в кабаре, но американцы смогли сделать из этого яркое шоу для телевидения, а сегодня стендап – популярная форма везде, особенно среди молодежи.
– Недавно пересматривал первые выпуски Маски-шоу. Спустя 25 лет смотрится очень смешно и актуально. В чем секрет?
– Шутки, которые мы придумывали в 90-х, задумывались как “общечеловеческие”. Этот юмор был ориентирован на взрослых, сформированных личностей, но я заметил, что детей тоже привлекала эта энергия в кадре. Мы знали, что когда постареем, это будет также интересно и актуально.
В моей практике был опыт, когда я снимал шутки и репризы сатирического характера и я знал, что они не будут долго жить. Мы знали, что когда шутка перестанет быть “запретным плодом”, то не будет смешной. К примеру, мы снимали “семь дней с русской красавицей” еще при СССР, а монтировали уже когда Союз распался. Снимали в четырех исторических, ярких, непохожих друг на друга городах. Но когда прошло несколько лет, наступили “лихие девяностые”, персонажами шуток стали “новые русские”, министры, и треть фильма потеряла юмор.
Когда в 1992 году люди смотрели этот фильм, то вставали, аплодировали, смеялись, были и шутки, от которых люди боялись смеяться, мол “мало ли что”. Но прошло несколько лет и зритель уже перестал понимать, что происходит на экране.
– 4 апреля – день интернета. Всемирная сеть в том числе дает людям возможность реализовать себя и в качестве производителей юмористического контента. То, что генерируется большое количество развлекательных продуктов, играет позитивно или негативно на их качество?
– И позитивно, и негативно. Количество в любом случае перейдет в качество. Конечно, при массовом производстве много низкокачественных продуктов, но среди них неизбежно будут шедевры. Другое дело – что сейчас в сети нет особого контроля, но он появится, однажды будет введена цензура.
Сейчас из-за коронавируса наше живое общение ограничено. Поэтому мы общаемся через интернет. Со временем мы привыкнем к такому общению и это станет нормой. Нам не нужно будет выходить на улицу, пожимать друг другу руки и так далее. Появятся изобретения, которые компенсируют эмоциональную связь. Пока что самые сильные эмоции достигаются, когда мы видим друг друга, смотрим в глаза, прикасаемся. Но со временем будет достаточно средств, которые заменят такие тактильные ощущения.
Конечно, мы выйдем на улицы, вернемся к “прежней” жизни, но не будем настолько сильно привязаны к тактильному миру. Подсознание будет толкать нас в онлайн, будет все иначе.
– “Иначе” – это хуже или лучше?
– Это будет другое общение. В духовном плане, конечно, хуже. Но я не хочу углубляться, это бесконечная тема для дискуссий.
– Общаясь с друзьями, коллегами, читая комментарии в сети, обращал внимание, что украинские комедии практически не остаются без внимания. Отечественные фильмы “Донбасс”, “Думы мои тихие”, “Одесский подкидыш” обсуждаются, на мой взгляд, активнее, чем исторические фильмы. Так ли это?
– Я сидел в зале, наблюдал, как люди реагируют на “Одесский подкидыш”. Все репризы, гэги, которые были в кино, работали блестяще. Каждую минуту был смех, аплодисменты. Но люди реагировали по-разному: у фильма есть как ярые приверженцы, которые смотрели этот фильм несколько раз, так и люди, которые писали: “да это дебилизм, что вы делаете, юмор ниже плинтуса!”.
Комедии, я согласен, вызывают больше реакций. В том числе и отрицательных, вплоть до личной обиды. У человека может быть чувство юмора, а может не быть. Оно может относительно чего-то быть, и относительно чего-то не быть. Чувство юмора ориентирует нас на иронию в отношении к себе, в первую очередь. Если это фильм, книга, анекдот, то эти персонажи нам интересны, потому что похожи на нас. Мы видим в этих героях себя, друзей, соседей. А ситуация, которая раскрывается перед нами – до боли знакома, и мы видим, насколько она нелепа: “Так мы в этой нелепости живем?!! Вот значит какие мы дураки?! А я же в этой среде воспитывался! А оказывается это неважно?! И я через 10 лет буду вспоминать об этом и думать, какой я был дурак?!”.
Это свойство, качество комедии важно в смутные, тяжелые времена, когда война, хаос, кризис, неразбериха, а СМИ давят унынием, бомбят таким количеством негатива, что здоровый человек становится больным. Конечно, комедия – это глоток свежего воздуха. Вынырнул, глотнул свежего воздуха и опять ушел под воду.
К примеру, “Донбасс” – трагедия, которая передается через юмор. Сергей Лозница правильно определил жанр – трагикомедия. Она тоже вызвала совершенно противоположные точки зрения – яркие, агрессивные друг к другу, настолько противоположные, что оппоненты готовы сцепиться, готовы физически друг друга истребить. Он столкнул людей, показал проблему, где-то цинично, но отстраненно, будто инопланетянин прилетел, посмотрел на землян, мол, “глянем, что они тут выясняют”. Лозница – великий художник, который показал суть проблем через юмор. Поэтому это трагикомедия. Очень сильное средство, очень сильная форма.
Другой пример – в 2019-м вышел ситком “Юрчишины”, об украинцах, которые живут в нашей стране. Я там играю зека, который отсидел, и имеет конфликт с сыном-полицейским. Комедия легкая, чтобы мы смотрели на бытовые, семейные тяготы, связанные с работой, выживанием, чтобы было легче. Легкий, непринужденный юмор, который тоже очень востребован и необходим нашему зрителю.
– 1 апреля – День смеха. В этом году многим не до смеха. Возможно, у вас есть истории, связанные с этим днем, которые бы создали позитивное настроение?
– У нас обычно 1 апреля – рабочий, насыщенный день, и мы в этот день больше серьезные, чем легкомысленные. Мы сосредоточены на том, как лучше пошутить. Но ситуации, когда мы сами себя развлекаем, тоже есть:
Однажды первого апреля, еще задолго до Комедиады, я должен был на мероприятии в Одессе возглавить колонну. Дмитрий Шпинарев был главным режиссером. За несколько дней до этого в Киеве я участвовал в телепрограмме, и они попросили дать это видео первого апреля с пометкой “прямой эфир”. И вот 1 апреля Дима видит эту программу с пометкой “прямой эфир”, звонит мне, и кричит: “Жора, как ты мог, ты же обещал! Как ты мог?!”, я отвечаю: “Дима, сейчас, я успею, я прилечу в Одессу на самолете!”. Конечно, когда я вскоре зашел в кафе, где мы собирались, он уже догадался, что меня записали заранее.
Был случай, однажды разыграл Наташу Бузько. Было холодно 1 апреля, и она попросила приехать выступать позже. Я ей говорю:
– Наташа, конечно, приезжай позже, только возьми купальник!
– Но ведь холодно!
– Ну мы тебя водкой натрем, или возьми собаку свою.
– Зачем?
– Мы твой купальник наденем на собаку!
И вот так я перезванивал, “гнал”, до тех пор, пока она действительно не собралась брать с собой собаку и купальник. Тогда я сказал: “Наташа, успокойся, первое апреля же!”.
